Мистика и реальность

За пенсионную реформу агитировать уже нет смысла. Насиловать надо молча.

89 лет назад в СССР было введено государственное пенсионное обеспечение по старости для рабочих профессий. Это был один из важных этапов формирования советской пенсионной системы, которая через несколько десятков лет смогла охватить все категории населения. Пенсионное обеспечение существовало и в Российской Империи, но затрагивало малую часть людей — чиновников, военных, народных учителей, учёных, инженеров и рабочих государственных заводов, врачей государственных больниц (на 1914 год). Только в 20-м веке пенсии стали распространяться на всех граждан страны.  
Постановлением Совнаркома от 15 апреля 1929 года вводилось право на пенсию для мужчин 60-летнего возраста, имеющих стаж более 25 лет, и для женщин 55-летнего возраста со стажем более 20 лет. Размер пенсии составлял половину прежнего заработка. До конца года по этим правилам начали получать пенсию более миллиона граждан СССР. Некоторые категории советского населения пользовались социальной поддержкой государства и до этого. Например, пенсии для инвалидов Красной армии появились ещё в 1918 году. Пенсии для партийных активистов в 1923 году. Городские служащие (офисные планктоны) начали получать пенсии с 1937 года. Но полноценное формирование советской пенсионной системы произошло только в 60-е годы, когда пенсионное обеспечение начали получать и колхозники.

*********

Капитализм снова ввергнул народ в нищету.
Отставной главный идеолог Единой России Алексей Чадаев, как и все во властных коридорах, прекрасно понимает, что правящая группировка загнала себя пенсионной реформой в крайне тяжелую ситуацию – и спешит на помощь.  
Это очень интересно – взглянуть на реформу глазами "адвоката дьявола". Потому что читать, как ее клеймят и критикуют противники власти, уже поднадоело: эта критика довольно однообразна. Но вот как выглядит защита со стороны безусловно неглупого человека, "мозга партии":  
"Дизайн нашей внутренней политики спроектирован профессиональными рекламщиками, причем телевизионными. Доминирование правящей группы в их логике обеспечивается посредством непрерывной трансляции в эфир бесконечного рекламного ролика – последние 18 лет под зонтичным брендом "Путин". Вчерне это проявилось еще на выборах Ельцина в 1996 году, а с 1999-го вошло в систему.  
Как устроено мышление рекламщика? У него есть понятные ему категории: массовость охвата, вирусность ролика, социологическое распределение реакций на транслируемый месседж. При этом типы реакций – исключительно простые: "переключил на другой канал", "запомнил и повторяет слоган", "швырнул в экран банку из-под пива", "пошел в магазин и купил товар", "проголосовал на выборах".

Сейчас очень бросается в глаза, как этот инструментарий пытаются имплементировать в пенсионную тему. Подают позитив – рост благосостояния пенсионеров, занятость для пожилых, исправление перекосов в архитектуре системы; тщательно избегают негатива. Довлеет установка: "Ни в коем случае не трогать первое лицо, он тут ни при чем". Ищут и назначают штатных крайних – правительство ("там всегда сидели либералы и людоеды"), Госдуму ("ну, с депутатами все понятно"), "канализируют негатив".  
Но все это гиблое дело.
Пенсионная реформа – не товар, который нужно продать как бутылку колы. Это тяжелое политическое решение, связанное с массовым изъятием ресурсов у значительной части населения. И это решение должно быть именно объяснено в режиме ответственной политической коммуникации.
Объяснено – это значит:  
- проанализированы предыдущие 15 пенсионных реформ и причины их провала;

- обрисована во всех подробностях сложившаяся проблемная ситуация;

- предъявлен веер альтернатив и вариантов решения…» и т.д."

Чадаев очень тонко и точно подмечает неявную особенность данной реформы – то, что ее в принципе нет смысла рекламировать, как нет смысла убеждать ребенка есть кашу, которую он терпеть не может. Количество навязчивых повторений тут может пойти только во вред – ребенок кашу возненавидит стократ сильней. Но в Кремле этого, судя по всему, не понимают.
Однако Чадаев ошибается, полагая, что если реформу начать объяснять, а не навязывать – от этого будет какой-то другой эффект. Не будет – потому что все равно российскому "покупателю" не предоставляют главного – выбора.

Тут упущен один, правда, ключевой момент: все это надо было объяснять и продвигать до выборов, до момента выбора, а не после.

Давайте станем на миг фантастами и предположим, что в Кремле признают: "Мы – дураки, послушаем наконец Чадаева и сделаем, как он говорит!" Но все равно никакие, даже самые четкие и грамотные объяснения не помогут, потому что они в любом случае будут восприниматься населением как элемент манипуляции.
Людям в предложении Чадаева все равно не предоставляется даже иллюзорной возможности выбора, возможности отказа. "Послушайте мои доводы – а потом будет как я сказал". Посыл-то именно таков. А если так – даже лучшие "объясняльщики" добьются только нарастания раздражения.

Поэтому в нынешней ситуации властям надо или резко сдавать назад, превращая все в "шутку" и получая множество издержек. Или уж делать морду кирпичом и просто идти до конца, по возможности вообще ничего не объясняя и не "рекламируя". Тут чем больше слов – тем больше раздражения у людей. Насиловать надо по возможности молча – ни шептать нежные слова, ни объяснять "необходимость процесса" в процессе не стоит.

(с) Алексей Рощин

У России свой, собственный особый путь. Эту фразу мы слышим постоянно, особенно на протяжении последних 20 лет. Путеводной звездой вызывались стать многие: Ленин в 17-ом, Горбачев в 80-ых, Путин в 2-тысячных... В промежутке последних двух дат: Солженицын, Гайдар, Явлинский, Ельцин... Ранее (между Лениным и Горбачевым) доброхотов не находилось.
Предлагались и особые схемы: "Как нам обустроить Россию", программа "500 дней" и еще много разных, которых я либо не запомнила, либо к ним был "особый доступ". Иначе как объяснить то, что мы сегодня имеем в результате такого "программирования".

Русскими "особенностями" объясняется нежелание воспользоваться уже устоявшимися и прошедшими проверку временем, принципами работы коммунальных служб, транспорта, полиции, бизнеса, политических, государственных и прочих структур в других странах.

Далее